Фирдоуси. Шах-наме Миниатюра из рукописи «Шах-наме»

Бахрам Гур
Перевод С. Липкина
Рассказ о Бахраме и музыкантше на охоте

Его занятье — то чоуган, то лук,

Охотясь, он топтал то степь, то луг.

Однажды с музыкантшею, без свиты,

Помчался в степь охотник именитый.

Его румийку звали Азада,

Он с нею время проводил всегда.

Она всегда была ему желанна,

Ее шептал он имя постоянно.

Лишь на верблюде ездил он верхом,

Что был покрыт атласным чепраком...

Тропа — то вверх, то вниз, кругом — безлюдье,

Четыре стремени на том верблюде,

Два золотых и два — из серебра,

На каждом — дорогих камней игра.

Во всех искусствах был Бахрам умелым.

Он поскакал с колчаном, самострелом.

Чета газелей мчалась по холмам.

Сказал, смеясь, красавице Бахрам:

«Луна моя! Сейчас начну я ловлю.

Как только лук могучий изготовлю,—

Кого сначала мне сразить тогда:

Самец — в годах, а самка — молода».

«О лев,— сказала Азада,— ужели

Гордится муж, что он сильней газели?

Чтоб заслужить прозванье храбреца,

Стрелою в самку преврати самца.

Газель захочет убежать отсюда,—

Пусти за нею своего верблюда.

Ты камешек метни в живую цель,

Чтоб ухо начала чесать газель.

Как засвербит,— газель тебя потешит,

Поднимет ногу и ушко почешет.

Ты ногу с головою сшей стрелой,—

Тебя вознагражу я похвалой».

Бахрам степной травой, прямой тропою

С натянутой помчался тетивою.

В колчане у охотника была

Особая двуострая стрела.

Самец взметнулся на равнине пестрой,—

Бахрам тотчас подсек стрелой двуострой

Его рога, подсек на всем скаку.

И подивилась Азада стрелку.

Едва самец своих рогов лишился,

Он сразу как бы в самку превратился.

А в самку две стрелы всадил Бахрам,

Чтоб уподобились они рогам.

Бежит газель, и вся в крови дорога,

И две стрелы на голове — два рога.

Помчался всадник за другой четой,

А в самостреле — камешек простой.

Красавицу румийку восхитил он:

Газели в ухо камешек всадил он,

Та — ухо начала чесать ногой,

Охотник натянул свой лук тугой,

К ноге газели вдруг пришил он ухо,—

Тогда рабыня зарыдала глухо.

Сказал: «Смотри, добыча не спаслась!»

Но слезы у нее текли из глаз.

Она сказала: «Это не отвага,

Ты злобный бес, ты чужд любви и блага!»

Красавицу ударил юный шах,—

Свалилась из седла, зарылась в прах.

Пустил верблюда всадник, полный злости,

Он смял ее, кромсая грудь и кости.

Сказал Бахрам: «Безумна ты была!

Ужели ты мне пожелала зла?

Ведь если б промахнулся я, то скоро

Легло б на весь мой род пятно позора!»

Так суждено ей было умереть,

А царь не брал рабынь на ловлю впредь.