Тема Бытие как философская категория

Тема 4. Бытие как философская категория


1. Общее понятие онтологии. Проблема бытия – первоначальный предмет философии.
Один из центральных разделов философии, изучающих проблему бытия, называется онтологией, а сама проблема бытия – одна из главных в философии. Становление философии начиналось именно с изучения проблемы бытия. Древнеиндийская, древнекитайская, античная философия в первую очередь заинтересовалась онтологией, пыталась понять сущность бытия, а уж потом философия расширила свой предмет и включила в себя гносеологию (учение о познании), логику, иные философские проблемы.
2. Содержание категории «бытие».
Каково же содержание философской категории «бытие»? Для ее раскрытия можно выделить ряд положений:
окружающий мир, предметы, явления реально существуют; он (окружающий мир) есть;
окружающий мир развивается, имеет внутреннюю причину, источник движения в самом себе;
материя и дух – единые, но в то же время противоположные сущности, реально существуют; и материя, и дух есть.
Данные положения (признаки) обобщаются понятием субстанции – самостоятельной сущности, которая для своего существования не нуждается ни в чем, кроме самой себя.
Таким образом, бытие – это реально существующая, стабильная, самостоятельная, объективная, вечная, бесконечная субстанция, которая включает в себя все сущее.
3. Формы бытия.
Основными формами бытия являются:
материальное бытие – существование материальных (обладающих протяженностью, массой, объемом, плотностью) тел, вещей, явлений природы, окружающего мира;
идеальное бытие – существование идеального как самостоятельной реальности в виде индивидуализированного духовного бытия и объективизированного (внеиндивидуального) духовного бытия;
человеческое бытие – существование человека как единства материального и духовного (идеального), бытие человека самого по себе и его бытие в материальном мире;
социальное бытие, которое включает бытие человека в обществе и бытие (жизнь, существование, развитие) самого общества.
Среди бытия также выделяются:
ноуменальное бытие (от слов «ноумен» - вещь сама по себе) – бытие, которое реально существует независимо от сознания того, кто наблюдает его со стороны;
феноменальное бытие (от слова «феномен» - явление, данное в опыте) – кажущееся бытие, то есть бытие, каким его видит познающий субъект.
Практика доказывает, что, как правило, ноуменальное и феноменальное бытие совпадают.
4. Бытие и небытие.
Категорией, противоположной бытию, является небытие. Небытие – полное отсутствие чего-либо, абсолютное ничто.
Небытие – состояние, единое с бытием (так же реально) и противоположное ему.
Предметы, явления окружающего мира могут находиться как в бытии (быть в наличии), так и в небытии (совсем не существовать, отсутствовать). Примеры небытия: еще не зачатые и не родившиеся люди, не созданные предметы; люди, вещи, общества, государства, которые раньше были, а потом умерли, разрушились, сейчас их нет, они находятся в небытии.
Проблема бытия вызывала пристальный интерес философов всех школ и направлений: и тех, кто хотел постичь безличные всеобщие первоначала, и тех, кто был озабочен смыслом и ситу­ативным разнообразием происходящего. Исследование сути бы­тия в его бесконечности и соизмеримости с человеческой жиз­нью сегодня обнажает смысложизненные ориентации филосо­фии. Бытийственные проблемы не безразличны всем поколени­ям, и сейчас, как никогда прежде, проблемы бытия — непосред­ственной жизнедеятельности — в центре внимания всех наций и народностей, всего общества. Бытие современника проблема­тично в силу многих обстоятельств: все явственней экологичес­кая катастрофа, все теснее тиски научно-технического прогрес­са, все страшней лик ядерной угрозы. Проблематичность бытия постигается не только в его процессуальном измерении, в тече­нии жизненного пути человека и человечества, она дает о себе знать дискретно, сиюминутно, распадаясь на множество инди­видуальных событий, обнажая всю напряженность реального су­ществования.
Неверно было бы думать, что строгая упорядоченность и размеренность, предполагающая четкое исполнение служебных и домашних обязанностей, разумно-рациональное чередование труда и отдыха есть ключ к разгадке смысложизненной тайны бытия. Этакий постоянный, унифицированный режим, служе­ние рациональной целесообразности, бытие как единообра­зие и монотонность, организация типологически идентично­го — также весьма сложная проблема, а отнюдь не идеал бы­тия. Человек всегда стоял перед извечной дилеммой — что лучше? Постоянно вращаться в замкнутом круге, бесконеч­ном водовороте привычных дел и обязанностей, исправно подчиняясь норме, исполнять свои функции, не получая при этом ни того великого удовлетворения, ни наслаждения жиз­нью, о которых так пламенно вещали великие гуманисты-ро­мантики. Или, прервав цепь монотонности, действовать по принципу: "Я так хочу!". Но тогда распространить, соответ­ственно, это право на всех и получить в качестве оборотной стороны медали всеобщий хаос и произвол.
Казалось бы, в устах Гегеля надличностный идеал миропостижения обрел свою вербальную определенность. "Погру­женность в повседневные заботы и интересы, с одной сто­роны, и тщеславное самодовольство мнений — с другой, вот, что враждебно философии". Следовательно, безличностное, беспристрастное взирание на мир, постижение его с точки зрения всеобщего, но так далеко отстающего от ежедневных надежд и устремлений — вот идеал миросозерцания, вот же­ланный способ бытия, снимающий все проблемы. Автори­тет всеобъемлющей гегелевской философии столь высок, что в предложенном им ответе трудно усомниться. Однако полтора столетия спустя другой не менее известный немец, М. Хайдеггер, с не меньшей убедительностью заявил, что ис­следование бытия предпочтительно начинать с анализа его как "заурядной повседневности (durchschnittliche Alltaglichkeit)". А с ней сразу же возникает ощущение радикаль­ного затруднения жизнью. В Марксовом анализе дефиниция бытия весьма однозначна: "Бытие людей есть реальный про­цесс их жизни". Удивительна способность всего живого снижать собствен­ную энтропию, укрощать хаос, извлекая упорядоченность из окружающей среды; в отличие от "естественного стремления вещей приближаться к хаотическому состоянию (то же самое стремление, которое выявляется у книг в библиотеке или у стоп­ки бумаг и рукописей на письменном столе), если мы не препят­ствуем этому". Живой организм как бы "питается отрицатель­ной энтропией, как бы привлекает на себя ее поток, чтобы ком­пенсировать этим увеличение энтропии, производимое им в про­цессе жизни, и таким образом поддерживать себя на постоян­ном и достаточно низком уровне энтропии". И если физик-тео­ретик Э. Шредингер тайной бытия живого считает процесс упо­рядочивания — уменьшения энтропии, то наш соотечественник Вл. Соловьев, как бы преодолевая ригоризм вывода естествоис­пытателя, в качестве предельного основания и цели человечес­кого бытия провозглашает добро, творимое каждый раз во имя спасения души. Проблема бытия — это как бы панорамное ви­дение мира не просто в его субстанциональном постижении от имени вечности, но восприятие его самодостаточности и неудов­летворенности в ракурсе личностного измерения. Мир не удов­летворяет человека, и он своим действием решает его изменить, но, наверное, не в движении от хаоса к еще большему хаосу, а, по логике, от хаоса к порядку. Эту логику предстоит строить каж­дому живущему на протяжении всей его жизни.
Перу В. Шекспира принадлежит совершеннейшая формула человеческого мироощущения: "Быть иль не быть, — вот в чем вопрос". Размышления общечеловеческой значимости вкладыва­ет Шекспир в уста своего героя — принца Гамлета. Главными в них оказываются проблемы выбора и конечности бытия.
Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье"
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними?


Конечность человеческого бытия встает в философии пробле­мой смерти. Философы часто обходят молчанием эту проблему, мало известен и сам термин — "танатология" (Танатос — мифи­ческий бог смерти). Искусство более внимательно к финалу ин­дивидуального бытия. Дело не в том, что в древнейшем пралогическом мифомышлении отсутствует жесткая дилемма живого и мертвого, смерть не осознается в качестве небытия, а только как инобытие. Первоначальное понимание причин смерти оказыва­ется закрытым для естественной причинности. На вопрос: "По­чему человек умер?" — предлагается однозначный ответ: "Его смерти кто-то пожелал!".
Религиозное толкование смерти лишает ее трагизма финальности. В религиозном сознании совершается как бы инверсия (обращение) конечных условий человеческого бытия. Земное бы­тие понимается как отрицательное движение от смерти (равной физиологическому рождению) к истинному рождению (равно­му физиологической смерти). Согласно христианским догматам, именно с наступлением физиологической смерти связан акт ис­тинного рождения души.
И если в 17 столетии принц датский Гамлет размышляет над вопросами — быть или не быть, то в 20 в. весьма актуаль­ны философские размышления на тему быть или иметь? Пе­реведенное на русский язык произведение американского философа, социолога и психоаналитика Э. Фромма (1900 — 1980) "Иметь или быть?" не единственное в своем роде. По­являются исследования французского философа Г. Марселя (1889— 1973) "Быть и иметь", Б. Штеемина "Обладание и бы­тие". Сами названия симптоматичны, сопоставляются две не­соизмеримые ценности: бытийственная, связанная с абсолют­ной ценностью жизни, и вещистская, уводящая в дурную бес­конечность товаров.
На первый взгляд альтернатива — бытие или обладание — как бы противоречит здравому смыслу. Действительно, чтобы жить, необходимо есть, пить, обладать хотя бы минимальным числом вещей, словом, удовлетворять самые первоначальные потребности. Материализм в этом отношении весьма реалисти­чен. Да и о какой альтернативе может идти речь в обществе товарного производства, где товар является критериальной единицей измерения прогресса. Все это так. Но значит ли это, что верен вывод, будто смысл бытия в обладании? Что меша­ет заглушить кровоточие смысложизненных проблем посто­янными покупками, продажами, обновлениями и обменами? Что препятствует сделать излюбленной темой обсуждения пре­стижность тех или иных товаров и наслаждаться жизнью в пе­стром зверинце диковинных вещиц? Конечно, если человек ни­чего не имеет в душе, если он пустой квадрат, с никогда не удовлетворяемой вещистской потребностью, то сущность его бытия именно в обладании. Чем ничтожней твое бытие, чем меньше проявлений находит твоя действительная жизнь, тем большую значимость приобретает имущество, чужая, отчуж­денная жизнь. Однако роскошь такой же порок, как и нищета. И цель человека не обладать многим, а быть многим. Вели­кие учителя Будда и Иисус учат, что не обладание имуществом приблизит человека к счастью. В Евангелии от Луки сказано: "...что пользы человеку приобрести весь мир, а себя самого по­губить, или повредить себе?".
Эрих Фромм на стороне первого способа — ориентации на бытие. Но как врач-психоаналитик, наблюдающий за больным миром, существующим в извечной дихотомии Восток — Запад, с рационально-прагматистской ориентацией Запада и созер­цательно-символистской Востока, вынужден сделать иной вы­вод. "Обладание и бытие являются двумя основными способа­ми существования человека, преобладание одного из которых определяет различия в индивидуальных характерах людей и типах социального характера".
Для ориентации в различных способах бытия вслед за Фром­мом сопоставим три поэтических сюжета: стихотворение англий­ского поэта 19 в. Теннисона, японского поэта 17 в. Басе, немец­кого поэта 18 в. Гете. Сюжет таков: поэт видит цветок. Какие же мысли и действия описывает английский поэт Теннисон?


Возросший средь руин цветок,
Тебя из трещин-древних извлекаю,
Ты предо мной весь — вот корень, стебелек, здесь на моей ладони.
Ты мал, цветок, но если бы я понял, в чем суть твоя, цветок,
Тогда и Бога суть и человека суть познал бы.
Итак, поэт сорвал цветок, он одержим жаждой обладания. И вряд ли даже самые глубокомысленные рассуждения о постиже­нии Бога и человека оправдают то, что цветок сорван, он умерщ­влен. Здесь в поэтической форме выражена типичная позиция западного ученого — устремленность к высокой цели оправды­вает средства.
Как подобная ситуация представляется японскому поэту Басе? Его трехстишье звучит так:
Внимательно вглядись! Цветы "пастушьей сумки" Увидишь под плетнем!
Здесь нет призыва сорвать цветок, или даже желания дотро­нуться до него. Только внимательно вглядеться, и этого достаточ­но, чтобы испытать чувство восхищения, печали или радости и наполнить ими свое преходящего и бытие.
И именно Гераклиту в античности, а Гегелю в Новое время обязаны мы введением в картину мироздания идеи становле­ния, согласно которой весь мир, действительность есть про­цесс. Гераклитовское "все течет" противостоит парменидовскому "сущее есть" и позволяет понять бытие как все в себя включающий и непрерывно изменяющийся поток жизни. Со­гласно Гераклиту, бытие, будучи небытием, неустойчиво. Вы­ражением этой неустойчивости является борьба противопо­ложностей. "Борьба (вражда) — отец всему и царь". В основе всех противоречий лежит противоречие между бытием и не­бытием. Отсюда "panta rei" — все течет, все изменяется.
Однако идея бесконечного становления имеет свои напря­женные следствия. Реальному человеку, живущему в конкрет­ном месте со своими нерешенными повседневными заботами, импонирует мысль об изменяющемся мире, но желательно в лучшую сторону и весьма целесообразно. Идея бесконечного и непреходящего изменения, изменения спонтанного и нерегули­руемого — неудобна обыденному мышлению. Вся напряжен­ность бытийственных отношений как раз и сосредоточивается в противоречии непреходящегочного и бесконечного, устойчивого и изменчивого.
Аристотелевский вариант ответа на вопрос " Что есть бы­тие?" акцентирует момент определенности в бытии и возвра­щает нас к идее тождества мышления и бытия. Поскольку, как утверждает Аристотель, "бытие же само по себе приписывает­ся всему тому, что обозначается через формы категориального высказывания, ибо сколькими способами делаются эти выска­зывания, в стольких же смыслах обозначается бытие. А так как одни высказывания обозначают суть вещи, другие — качества, иные — количество, иные — отношение, иные — действие или претерпевание, иные — "где", иные — "когда", то сообразно с каждым из них те же значения имеет и бытие".
Укрупняя наиболее общие системообразующие принципы осмысления проблемы бытия до их парадигмальных блоков, можно выявить следующую картину. В центре античного миропостижения находится космос, оно космоцентрично. Кос­мическая закономерность определяет законы полисной жиз­ни, строй мироощущения, отражается в человеческой жизни как в микрокосмосе. Законы космоса, то или иное сочетание созвездий влияют на успех всех государственных предприя­тий, как-то: походы, завоевания, строительство, а также на предназначение самого человека. Согласно меткому замеча­нию А.Ф. Лосева, античность построена на одушевленно-ра­зумном, а не просто объективно-материальном и чувственном космологизме.
В качестве предельного основания бытия в средневековье выдвинут Бог. Как совокупность всех совершенств, Бог облада­ет также и существованием, так как существо, не имеющее су­ществования, по необходимости несовершенно. Следовательно, существование всего заключено в Боге. И в этом состоит один из тезисов онтологического доказательства бытия божьего. Весь мир пронизан иерархическими структурами, основанными на соподчинении, субординации низшего и высшего. Центральной проблемой оказывается вопрос о взаимодействии человеческой души и божественного начала. Бытийственная проблематика средневековья теоцентрична.
Для Нового времени суть бытия сокрыта не в божественном промысле, но в природных закономерностях. Ее Величество При­рода обнимает собой весь тайный смысл бытия, поэтому-то так важно вступить с ней в диалог, испытать естество. Первостепен­ную значимость приобретают науки, изучающие природу. Раз­витие инициативы, активности и предприимчивости, обусловлен­ное зарождающимся капитализмом, создает антропоцентристское видение мира с культом индивидуализма.
Ядром новейшей истории в постижении сути бытия оказыва­ется социальное творчество человека. Бытие понимается как про­цесс жизнедеятельности. Такая ориентация на фоне все уско­ряющихся темпов научно-технического прогресса зачастую именуется технократической.