В качестве исходных данных используются фотографии и описания археологов

ПРЕДМЕТ АРХИТЕКТУРНОЙ АРХЕОЛОГИИ
1. К настоящему времени в научный обиход достаточно прочно вошло понятие «архитектурная археология», под которым понимается целое направление, ориентированное на изучение памятников монументальной архитектуры. Такое самое общее определение архитектурной археологии вызывает ряд вопросов. Во-первых — как это соотносится с традиционным разграничением предметных сфер археологии и истории по пространственному и временному признаку? Во-вторых — правомерно ли такое выделение, основанное на предмете изучения? В-третьих — не превращает ли такой подход архитектурную археологию во вспомогательную историческую дисциплину, как, например, нумизматика и сфрагистика?
2. Следует констатировать, что архитектурная археология в настоящее время не воспринимается в рамках изучения конкретной археологической культуры. Архитектурные памятники рассматриваются как бы вынутыми из общего культурного контекста. Архитектурную археологию нельзя безоговорочно отнести к какому-то определенному исследовательскому направлению в современной археологической науке, рассматривающему на основе материальных следов человеческой деятельности те или иные аспекты жизни древних обществ. Термин «христианская» или «церковная» археология в том смысле, в котором он понимался в прошлом веке представляется более удачным, хотя и не бесспорным. Безусловно, этот термин был более общим, более гуманитарным. Предметом изучения был весь комплекс древностей, имеющих отношении к церковной истории, методы их изучения также выходят за рамки собственно археологических методов. Таким образом, жизнь средневекового общества рассматривалась в одном из основных своих аспектов. Основные противоречия здесь заключались в отсутствии четкой границы между христианскими (церковными)и нехристианскими (нецерковными) древностями в хронологическом и бытовом отношениях.
3. Архитектурная археология в современном значении этого термина зародилась в XIX веке и прошла долгий путь развития. Фактически она явилась результатом интеграции методов археологического исследования с методами исследования памятников архитектуры. По мере совершенствования методики архитектурных и археологических исследований произошло их слияние в основе которого лежал предметный интерес – изучение памятников зодчества. Это слияние с точки зрения предмета и методологии представляло собой следующую схему: архитектурны памятник - археологический метод изучения. Архитектурная археология, таким образом, явилась историей архитектуры, вооруженной археологическими методами. В процессе становления и развития архитектурной археологии усложнялась и ее методика. Современные архитектурно-археологические исследования немыслимы без участия в них самых различных специалистов. Между тем, предметно-методологичекая схема осталась прежней. Изменилось лишь отношение к предмету исследования: памятник архитектуры воспринимается теперь как источник для получения самой разнообразной информации. Являясь лишь одним из атрибутов конкретной исторической эпохи, он становиться единственной целью исследования, археологические методы работают лишь для получения «архитектурного» материала, который в своем препарированном виде выступает в качестве исторического источника. Памятник архитектуры при этом фактически вырывается из культурно-исторического контекста и рассматривается независимо, как какое-то инородное явление на фоне общего развития культуры конкретно исторической эпохи. Не секрет, что при проведении архитектурно-археологических исследований культурный слой, сопутствующие погребения, индивидуальные находки зачастую игнорируются. Все внимание сконцентрировано на главной цели – изучении архитектурных остатков. Архитектурная археология практически превращается во вспомогательную историческую дисциплину. Однако ни одна из вспомогательных дисциплин не предполагает проведения раскопок, направленных на пополнение своего вещевого фонда.
4. Памятник архитектуры является также памятником археологии. Однако специфика памятника архитектуры не позволяет однозначно отнести его к какому-то определенному типу археологических памятников. Хотя, главным образом, постройки культового назначения, в археологическом смысле слова их нельзя называть исключительно культовыми памятниками. В подавляющим большинстве случаев памятники монументальной архитектуры находятся на поселениях (в городах, монастырях т.п.). Они входят в контекст поселенческих памятников и являются их составляющей, более того – основными доминантами, на которые ориентирована вся структура поселения. Памятники храмовой архитектуры в археологическом плане являются также погребальными памятниками, поскольку они сами и непосредственно прилегающая к ним территория часто становились местом захоронений. Таким образом, специфика памятников архитектуры, их археологическая оценка не позволяют видеть в них исключительно «архитектурный» материал.
5. Представляется очевидным, что полевые исследования памятников архитектуры не могут производиться в отрыве от археологического изучения окружающего их предметно-пространственной среды. Архитектурно-археологические исследования не могут быть выделенными из археологического изучения данной культуры. Это, однако, не исключает того, что «архитектурный» материал должен быть соответствующим образом обработан и представлен в качестве самостоятельного исторического источника.

ИССЛЕДОВАНИе И РЕСТАВРАЦИЯ ФРАГМЕНТА РАННЕСРЕДНЕВЕКОВОЙ ЖИВОПИСИ ИЗ БАЛАЛЫКТЕПА

Археологические исследования, проводившиеся на Балалыктепе (Сурхандарьинская область) под руководством Л. И. Альбаума в 1953–1955 гг., привели к открытию уникальных образцов стенных росписей, интересных в научном отношении как памятник искусства и культуры народов Центральной Азии эпохи раннего Средневековья. Роспись была найдена в 1955 г. в одном из помещений замка в сильно закопченном состоянии со следами потертостей и многочисленных утрат. Отрицательное воздействие на живопись оказала неудачная методика закрепления, примененная в момент вскрытия. Сведения о закрепляющем материале отсутствуют. Из всех фрагментов стенной росписи из замка Балалыктепе нами для обработки был выбран фрагмент № 14 (рис. 1) ввиду его плохой сохранности, но интереснейшего сюжета. В 1983 г. он был доставлен в лабораторию научной реставрации монументальной живописи Государственного Эрмитажа для совместного изучения и реставрации. Фрагмент № 14 (размерами 68 × 87,5 см) был снят южной стены помещения, где изображена сцена пиршества. Состояние росписи, ее обследование, а также отсутствие сведений о ее первоначальном закреплении, привели нас к использованию своеобразной и сложной лабораторной обработки. На основе химического анализа загрязнений красочного слоя удалось разработать специальную методику, которая ранее не применялась. В результате расчистки живописи удалось полностью освободить красочный слой от копоти, сажи и загрязнений и установить истинный сюжет фрагмента росписи, выявить скрытые ранее детали и дать им новую интерпретацию. В итоге реставрации можно сделать следующие выводы: 1. Завершена реставрация фрагмента живописи из памятника Балалыктепе. В ходе повторных исследований и реставрационной обработки выявлены новые детали, которые ранее по-другому трактовались автором раскопок. 2. Тщательный анализ показал, что на фрагменте живописи изображена сцена пиршества и прослеживается изображение трех фигур: юноша с опахалом, рядом мужская /в центре/ и женская /справа/ фигуры. Впервые открылась новая деталь – серьга желтого цвета /имитирующего золото/ в форме овального кольца без подвесок /шириной 2–3 мм/ в правом ухе юноши. 3. Заслуживает внимания композиционное построение двух фигур мужчины и женщины, так как в процессе реставрационно-исследовательских работ были уточнены некоторые детали графического рисунка, ранее ошибочно толковавшиеся. Так, предполагалось, что косичка женщины у шеи за спиной завязывалась лентой. Однако оказалось, что это не лента, а левая рука мужской 30 фигуры. После расчистки красочного слоя ясно выявились пальцы розоватого цвета с темно-бордовым оконтуриванием. 4. Детальной расчисткой под микроскопом отчетливо выявилась кисть правой руки, принадлежащей мужской фигуре /в центре/, передающей женщине бокал, видимо, с вином. На ней также проявились новые детали: это желтый /золотой/ браслет, довольно широкий, обрамляющий кольцом руку возле кисти. Вторая вскрытая деталь – конец рукава бордового халата. Манжет рукава мужского персонажа широкий и тесно облегает кисть руки. Эта композиция показывает, что мужская рука находится над женской рукой, которой женщина упирается в грудь мужской фигуры. Раньше читалось обратное, что женская рука лежит поверх мужской руки. Таким образом, проведенные реставрационно-консервационные работы позволили установить новые детали сюжетной композиции, что требует внесение корректировок в прежнее толкование живописи из Балалыктепа. Рис. 1. Фрагмент росписи из Балалыктепа. До и после реставрации