Джорджа Амберсона будет потеряна при следующем сбросе на ноль. Вместе с
деньгами, которые я положил бы на счет.
— Ох. — Я определенно тупил. — Точно.
— Не вини себя, тебе это еще в диковинку. Ты сможешь положить деньги на
счет. Но не советую класть больше тысячи. Лучше держать деньги наличными, там,
где в любой момент можешь их взять.
— На случай если придется быстро возвращаться?
— Верно. И кредитные карточки нужны только для подтверждения личности.
Счета, которые я открыл, чтобы получить их, стерлись,
когда ты прошел через
«кроличью нору». Но они могут оказаться полезными… Как знать?
— Джордж получает почту на аллею Синей птицы, дом девятнадцать?
— В пятьдесят восьмом аллея Синей птицы присутствовала только на плане
развития Сабаттуса, дружище. Микрорайон, где ты теперь живешь, еще не
построили. Если тебя кто-нибудь спросит, отвечай, что этого требует бизнес. Они
это проглотят. В пятьдесят восьмом бизнес — идол, которому все поклоняются, хотя
никто не понимает, что это такое. Держи.
Он бросил мне роскошный мужской бумажник. Я вытаращился на него.
— Из
страусиной
кожи?
— Я хотел, чтобы ты выглядел процветающим.
Найди какие-нибудь
фотографии и положи в бумажник вместе с документами. Я приготовил тебе и
другие мелочи. Несколько шариковых ручек, вот эта удобная вещичка,
одновременно и нож для вскрытия писем, и линейка. Механический карандаш
«Скрипто», защита для нагрудного кармана — в пятьдесят восьмом они считались
необходимостью, а не причудой. Часы «Булова» на хромированном эластичном
браслете «Шпайдел». У всех крутых такие, сынок. С остальным разберешься сам. —
Эл надолго закашлялся, скрючился от боли. Когда приступ закончился, на его лице
выступили крупные капли пота.
— Эл, когда ты все это собрал?
— Когда понял, что до шестьдесят третьего мне не дожить. Я покинул Техас и
отправился домой. Уже думал про тебя. Разведенный,
без детей, умный и, что
главное, молодой. Ой, совсем забыл. Это же семечко, из которого все выросло. Имя
и фамилию я взял с надгробия на кладбище церкви Святого Кирилла, а потом
написал письмо-заявление заведующему канцелярией штата Мэн.
Он протянул мне мое свидетельство о рождении. Я пробежался пальцами по
выпуклым буквам. Чувствовалось, что бумага государственная.
Когда поднял голову, увидел, что Эл положил на стол еще один листок. С
заголовком «СПОРТИВНЫЕ СОБЫТИЯ 1958–1963».
— Не теряй его. И не потому, что это твой кормилец. Просто тебе придется
отвечать на
множество вопросов, если этот листок попадет не в те руки. Особенно
когда результаты начнут совпадать.
Я уже начал укладывать все обратно в коробку, но Эл покачал головой.
— В моем стенном шкафу для тебя припасен портфель «Лорд Бакстон»,
потертый по краям.
— Зачем он мне? У меня есть рюкзак. Лежит в багажнике.
Эл улыбнулся.
— Там, куда ты собрался, рюкзаки носят только бойскауты, да и то если
отправляются в поход либо на слет округа или штата. Тебе придется многому
научиться, дружище, но действуй осторожно, избегай ненужного риска — и ты
справишься.
Я осознал, что на самом деле собираюсь отправиться
туда и произойдет это
немедленно, практически без подготовки. Ощутил себя человеком, который забрел в
лондонские доки семнадцатого века и внезапно понял, что его сейчас шайхайнут
[38]
.
— Но чем я занимаюсь? — чуть ли не проблеял я.
Эл вскинул брови, кустистые и теперь почти такие же седые, как и волосы.
— Ты спасаешь семью Даннингов. Разве не об этом мы говорили?
— Я о другом. Что я делаю, если люди спросят меня, как я зарабатываю на
жизнь? Что мне им сказать?
— Твой богатый дядюшка умер, помнишь? Говори, что помаленьку
проматываешь свалившиеся на тебя деньги, надеясь, что их хватит, пока ты пишешь
книгу. Разве в каждом преподавателе английского языка и литературы не сидит
несостоявшийся писатель? Или я ошибаюсь?
Если по-честному, он не ошибался.
Эл
смотрел на меня, изнуренный, сильно похудевший, и в его взгляде таилось
сочувствие. Возможно, даже жалость. Наконец он заговорил, очень мягко:
— Трудно даже представить себе, так?
— Да. И… Эл… Послушай… я всего лишь
Do'stlaringiz bilan baham: 
