Верь в любовь повесть в рассказах

ХИТРЫЙ ТОВАРИЩ
До некоторого времени Ленька не задумывался, что у каждого особый характер. Он различал сверстников просто: толстый - худой, высокий - маленький, грустный - веселый, белобрысый – черненький. Оказалось, все сложнее!
Как-то играл он с товарищами на недавно замерзшей речке в хоккей. Лед был тонкий, слабый, гнулся под ногами – и вдруг, когда ребята устроили кучу-малу около шайбы, проломился. Все оказались в холодной воде. Одежда разом намокла, потяжелела, сковывала движения, тянула вниз. Лед ломался, когда на него пытались выползти. Ленька почувствовал, что по нему кто-то лезет, как по дереву наверх, цепляясь за курточку, поднимается на плечи. Оказалось, это Лешка. Он первым выскочил из полыньи и, не дожидаясь друзей, быстро побежал домой сушиться. Вскоре, помогая друг другу, выбрались и остальные, так как место было мелководное, всего по шейку…
Ленька не затаил на Лешку обиду, хотя подумал: «А если бы меня под лед течением затащило, когда он на моих плечах стоял!»
В дальнейшем он стал замечать за товарищем странности. Вот играют они в хоккей: азарт, напряжение! Все ждут, не дождутся, чтоб получить шайбу, побежать с ней к воротам противника и метко бросить или отдать точный пас, а Лешка, когда шайба к нему попадет, возьмет ее в руку и начнет неторопливо рассказывать какой-нибудь случай, который с ним произошел. Случай-то неинтересный, но всем приходится слушать, ибо без шайбы играть не будешь. Терпел Ленька его выходки, терпел, а однажды вырвал шайбу и сказал:
- Не думай, что ты пуп земли!
Обиделся Лешка, но стал с тех пор скромнее…
Однажды катился Ленька по реке на коньках – прогулка такая у него каждый день была после школы. Смотрит: Лешка стоит на льду около лунки и чуть не плачет. Глядит растерянно. Хотел Ленька мимо проехать, но пожалел его и остановился:
- Что случилось?
- Пешню утопил в лунке… – ответил тот и плаксиво сморщился. – Отец бить будет.
Да, отец у Лешки был суровый и часто лупил сына до синяков…
- Как это ты оплошал?
- Лунку для рыбалки долбил, а пешня и выскользнула из рук.
- Да. Достать сложно. Глубина здесь метра три будет. – Ленька задумался, но, зная, что на любой пешне (острый легкий ломик с деревянной ручкой) обычно есть веревочная петля, спросил: - Петля-то не порвалась?
- Вроде нет.
- Тогда тащи длинный багор.
Быстро сбегал Лешка домой, который был всего в метрах трехсот от берега, за багром. Сунул Ленька его в темную воду и медленно начал водить в глубине, отыскивая пешню: по его догадке, она должна была в быстром падении воткнуться в илистое дно и стоять торчком. Вскоре багор задел что-то деревянное. Теперь оставалось зацепить крючком багра за веревочную петлю, что и удалось с третьей попытки. Почувствовав, что пешня на крючке, Ленька осторожно вытащил ее, передал в руки радостному Лешке и довольный своей смекалкой покатился дальше.
А вскоре друзья ему сообщили, как Лешка в компании хвалился, что сам пешню с глубины пяти метров достал. Ленька лишь усмехнулся.


ОБИ­ДА
Их бы­ло трое вер­ных дру­зей - Лень­ка, Во­лодь­ка и Миш­ка. Они хо­ди­ли в по­хо­ды по окрестным лесам, ез­ди­ли ры­ба­чить на Каму, вме­сте да­ва­ли от­пор ре­бя­там по­стар­ше и да­же влюб­ля­лись в од­них дев­чо­нок, а в по­след­нее вре­мя стра­ст­но ув­лек­лись фо­то­гра­фи­ро­ва­ни­ем и каж­дый ве­чер про­во­ди­ли в Ленькином темном са­рае - са­мо­дель­ной фо­то­ла­бо­ра­то­рии, где до по­лу­но­чи пе­ча­та­ли сним­ки о своей интересной жизни.
Од­наж­ды Во­лодь­ка, за­ря­жая плен­ку, вы­ро­нил фо­то­ап­па­рат из рук - и в нем что-то сло­ма­лось, что-то ото­рва­лось. Чтоб най­ти по­лом­ку, на­до бы­ло вскрыть дру­гой и сли­чить ра­бо­ту ме­ха­низ­мов. Во­лодь­ка при­шел к Лень­ке и по­про­сил не­на­дол­го его фо­то­ап­па­рат. Лень­ка по­бе­жал к тум­боч­ке, где тот ле­жал, как вдруг отец гру­бо за­я­вил:
- Не дашь!
Сна­ча­ла сын по­ду­мал, что ос­лы­шал­ся, но тот ска­зал еще стро­же:
- Не­че­го ло­мать хо­ро­ший фо­то­ап­па­рат!
- Мы ос­то­рож­но... – рас­те­рян­но ска­зал Лень­ка.
- То­же мне ма­с­те­ра на­шлись! Нуж­на точ­ная, юве­лир­ная ра­бо­та, а вы, со­пля­ки, ни хре­на не уме­е­те.
"Но ведь он мой, мне его по­да­ри­ли на день рож­де­ния. Что хо­чу, то с ним и де­лаю", – хо­тел ска­зать Лень­ка, но отец ему рта рас­крыть не дал, гроз­но и гнев­но крик­нув:
- По­ло­жи фо­то­ап­па­рат на ме­с­то!
Се­год­ня отец был не в ду­хе. С ним из­ред­ка это слу­ча­лось: он вста­вал, как го­во­рят, не с той но­ги, и в та­кие мо­мен­ты с ним луч­ше не спорить. Лень­ке даже пару раз в де­тские го­ды под го­ря­чую ру­ку до­ста­ва­лись под­за­тыль­ни­ки. До сих пор сын не смел его ос­лу­шать­ся. Не стал бы кон­ф­лик­то­вать и сей­час, ес­ли б про­ис­хо­дя­щее не ви­дел друг, ко­то­рый, пе­ре­ми­на­ясь с но­ги на но­гу, сто­ял у две­ри. Лень­ку уни­жа­ла не­воз­мож­ность в столь про­стей­шем слу­чае по­мочь ему!
В сле­ду­ю­щее мгно­ве­ние он по­те­рял над со­бой кон­т­роль. В гла­зах по­тем­не­ло. Воз­ник­ло же­ла­ние раз­бить фо­то­ап­па­рат и на­ле­теть на от­ца с ку­ла­ка­ми... Но он, вы­крик­нув: "Ну и по­да­вись!" - вы­ско­чил, в чем был - май­ке, три­ко - на ули­цу и босиком по­бе­жал прочь от дома, лишь бы по­даль­ше от глаз дру­га, ко­то­ро­му не су­мел по­мочь. Сле­зы ду­ши­ли его, он раз­ма­зы­вал их ку­ла­ка­ми по лицу.
Ос­та­но­вил­ся он на об­ры­ви­стом бе­ре­гу Ка­мы в гу­с­том ку­с­тар­ни­ке - здесь бы­ло без­люд­но, мож­но от­дать­ся сле­зам. Упав на тра­ву, Лень­ка стал силь­но бить ку­ла­ком по зем­ле, слов­но вы­ме­щая на ней оби­ду, а ско­рее, от бес­си­лия и без­ыс­ход­но­сти. По­том с вы­со­ты об­ры­ва по­смот­рел на тем­ную во­ду и по­ду­мал: "Мо­жет, бро­сить­ся вниз баш­кой, и с кон­цом?.. Пусть по­том лок­ти по­ку­са­ет па­па­ша. Ис­пу­гал­ся, ви­дишь ли, он за фо­то­ап­па­рат... Пусть тог­да сам фо­то­гра­фи­ру­ет ме­ня в гро­бу в бе­лых та­поч­ках..."
Вдруг он вспом­нил о ма­те­ри, о ба­буш­ке, ко­то­рые, ес­ли с ним та­кое слу­чит­ся, не пе­ре­не­сут го­ря... А они ведь не ви­но­ва­ты. По­че­му он дол­жен ли­шать их ра­до­сти ви­деть его жи­во­го? И кто им в ста­ро­сти по­мо­жет, ес­ли не он? Вскоре о са­мо­убий­ст­ве он за­был, но за­то все боль­ше ду­мал, что жить так даль­ше нель­зя - в столь уни­жен­ном по­ло­же­нии! По­че­му он дол­жен за­ви­сеть от кап­ри­зов от­ца, ко­то­рый счи­та­ет впра­ве дик­то­вать свою во­лю?
Он вспом­нил подобные слу­чаи, а их бы­ло не­ма­ло. И по­нял, что ес­ли они бу­дут про­дол­жать­ся, то добром это не кончится... "На­до уехать: бро­сить шко­лу, ос­та­вить ро­ди­те­лей и за­жить са­мо­сто­я­тель­ной жиз­нью!" - вдруг яс­но осоз­нал он и, при­обод­рен­ный, бы­с­т­ро по­шел к при­ста­ни, от­ку­да мож­но уехать в любое время суток. По Ка­ме по­сто­ян­но хо­ди­ли "Ме­те­о­ры", и теп­ло­хо­ды: вверх - до Уфы, Пер­ми, а вниз - до Ас­т­ра­ха­ни, Мо­с­к­вы...
По пу­ти Лень­ка раз­ра­бо­тал под­роб­ный план по­бе­га…Он до­ждет­ся в ска­лах, не­да­ле­ко от при­ста­ни, теп­ло­хо­д, ко­то­рый швар­ту­ет­ся в два ча­са но­чи, и, не­ за­ме­чен­ный сон­ным шки­пе­ром, пе­ре­прыг­нет че­рез борт на па­лу­бу. Осу­ще­ст­вить это бу­дет не­слож­но. Сто­ят тем­ные ав­гу­стов­ские но­чи, пас­са­жи­ров в столь поз­д­нее вре­мя поч­ти не бы­ва­ет, а на па­лу­бе нет гла­зе­ю­щих. Даль­ше, хо­ро­шо зная рас­по­ло­же­ние ко­ри­до­ров, в сум­ра­ке про­сколь­з­нет в от­де­ле­ние чет­вер­то­го клас­са, где сто­ят ши­ро­кие лав­ки, и уля­жет­ся до ут­ра. На сле­ду­ю­щий день по­зна­ко­мит­ся с ка­ким-ни­будь мат­ро­сом, по­мо­жет ему па­лу­бу вы­дра­ить и от­кро­вен­но рас­ска­жет о се­бе - мо­ло­дые мат­ро­сы его, на­вер­ное, пой­мут, по­кор­мят, по­мо­гут с одеж­дой. Ес­ли не по­мо­гут, то­же не бе­да. Уехав от до­ма по­даль­ше, он сой­дет в не­боль­шом го­род­ке, явит­ся в ми­ли­цию и ска­жет: "До­ку­мен­ты по­те­рял, одеж­ду ук­ра­ли, сам сбе­жал из де­тдо­ма..." В тюрь­му все рав­но не от­пра­вят - по ли­цу вид­но, что не бан­дит. Допросят, а по­том по­мо­гут с ус­т­рой­ст­вом на ра­бо­ту. Сло­вом, не про­па­дет...
Это был на­ив­ный план, но Лень­ке ка­зал­ся впол­не осу­ще­ст­ви­мым.
До­ма в это вре­мя шел раз­го­вор на по­вы­шен­ных то­нах. Мать за­я­ви­ла от­цу:
- Ты по­сту­пил не­пра­виль­но, оби­дев сы­на. Он уже не ре­бе­нок, чтоб с ним так раз­го­ва­ри­вать. По-ум­но­му, сле­до­ва­ло пре­дуп­ре­дить, что с фо­то­ап­па­ра­том на­до об­ра­щать­ся ос­то­рож­но, по­мочь со­ве­том, а луч­ше все­го на­ла­дить са­мо­му. Вот тог­да бы за­слу­жил ува­же­ние сы­на!
Отец с досадой кри­чал:
- Ты не­верно вос­пи­ты­ва­ешь его, ес­ли он сме­ет оби­жать­ся на ме­ня. Мое сло­во дол­ж­но быть за­ко­ном, по­ка сам не ста­нет за­ра­ба­ты­вать... Сам я, кста­ти, уже с че­тыр­над­ца­ти лет ра­бо­тал молотобойцем у отца в кузнице!
Мать ска­за­ла:
- Чем хва­лишь­ся? Ес­ли бы учил­ся, то с твоей го­ло­вой мно­гого бы в жиз­ни до­стиг! Мо­жет, и сы­ну при­ка­жешь не­у­чем ос­тать­ся? Так сей­час вре­мя дру­гое - лю­ди учить­ся дол­ж­ны.
В кон­це кон­цов, отец на­пра­вил­ся сы­на ис­кать. Он обо­шел вок­руг до­ма, до­шел до Ка­мы, за­гля­нул в ку­с­ты на об­ры­ви­стом бе­ре­гу, где еще не­дав­но си­дел Лень­ка, и, чув­ст­вуя ви­ну и бес­по­кой­ст­во, рас­те­рян­ный, по­брел об­рат­но.
До­жи­да­ясь теп­ло­хо­да, Лень­ка обос­но­вал­ся в ни­ше ска­лы. Скры­тый ку­с­тар­ни­ком, он хо­ро­шо ви­дел и при­стань, и под­хо­ды к ней. Глядя на суда, он за­ви­довал тем, кто сей­час плы­вет на них да­ле­ко-да­ле­ко... Он си­дел час, два, три. Пре­воз­мо­гал го­лод, а так как ав­гу­стов­ский день был пас­мур­ным, то и хо­лод. Вдруг он уви­дел мать. Оза­бо­чен­ная, она про­шла на при­стань, по­го­во­ри­ла о чем-то со шки­пе­ром, по­смот­ре­ла в сто­ро­ну скал и по­сле не­ко­то­ро­го за­ме­ша­тель­ст­ва на­пра­ви­лась к ним.
- Ле­ня! - по­зва­ла она, но он не от­ве­тил, вжал­ся в ни­шу и за­та­ил­ся.
- Ле­ня... - сно­ва по­зва­ла мать, но он сжал зу­бы, чтоб не­на­ро­ком не ото­звать­ся.
- Ле­ня... - опять раз­да­лось без­на­деж­­но, но он за­крыл гла­за и впил­ся зу­ба­ми в ку­лак.
Толь­ко ког­да пе­чаль­ная мать ухо­ди­ла от скал, он ки­нул­ся сле­дом и за­кри­чал:
- Да здесь я! Здесь…
По пу­ти к до­му мать со сле­за­ми го­во­ри­ла, что не сто­ит оби­жать­ся на от­ца. А Лень­ка уже и не оби­жал­ся. Он слу­шал ее, ки­вал, а сам ду­мал: "Не­мно­го уж ос­та­лось до сво­бод­ной жиз­ни. Го­дик до окончания школы потер­п­лю... Друг на ме­ня, на­вер­ное, то­же не оби­дит­ся - ведь я ста­рал­ся по­мочь ему".
***
О, как давно это было…