Верь в любовь повесть в рассказах

ПРАЗ­Д­НИК
На­сту­пил праз­д­ник 1 Мая! Ес­ли бы Лень­ка жил в го­ро­де, то, на­вер­ное, с ут­ра на­пра­вил­ся с ро­ди­те­ля­ми на де­мон­ст­ра­цию, но в се­ле хож­де­ний с флаг­ами и транс­па­ран­та­ми не ус­т­ра­и­ва­лось, и по­э­то­му, про­снув­шись по­рань­ше в за­ме­ча­тель­ный ве­сен­ний день, он по­шел к друзь­ям, что­бы по­иг­рать в ка­кую-ни­будь иг­ру или схо­дить с ни­ми в лес - по­смот­реть, как из зем­ли вы­ле­за­ет пер­вая трав­ка, как из на­бух­ших по­чек вот-вот по­я­вят­ся неж­ные зе­ле­ные ли­с­точ­ки, как за­ли­ва­ют­ся над по­ля­ми в не­бес­ной го­лу­биз­не звон­ко­го­ло­сые жа­во­рон­ки. Но один при­ятель ­бо­лел, каш­лял, а дру­гой про­сто си­дел у те­ле­ви­зо­ра, тре­тий же, ока­за­лось, уехал в со­сед­ний го­ро­док в го­с­ти.
Лень­ка по­ну­рый воз­вра­тил­ся до­мой: на­стро­е­ние ис­пор­ти­лось, как бы­ва­ет, ес­ли ру­шат­ся на­деж­ды, ког­да, ка­за­лось, для их осу­ще­ст­в­ле­ния есть все: и день чу­дес­ный, и в шко­лу не ид­ти, и к уро­кам не на­до го­то­вить­ся!
Прав­да, ве­че­ром за­ня­тие у Лень­ки име­лось: на праз­д­нич­ном кон­цер­те уча­щих­ся он дол­жен петь сельчанам пес­ню: "Дан при­каз: ему на за­пад, ей в дру­гую сто­ро­ну. Ухо­ди­ли ком­со­моль­цы на граж­дан­скую вой­ну..." Он дол­го тре­ни­ро­вал­ся и с ра­до­стью ждал мо­мен­та, ког­да вый­дет на яр­ко ос­ве­щен­ную сце­ну ли­цом к по­лу­тем­но­му за­лу и за­по­ет... Но это бу­дет еще ве­че­ром, а впе­ре­ди це­лый день...
До­ма в ожи­да­нии го­с­тей на­кры­ва­ли стол: на бе­лую ска­терть ста­ви­ли ис­пе­чен­ные ба­буш­кой пи­ро­ги с гри­ба­ми, шань­ги, со­ле­ные огур­чи­ки, ма­ри­но­ван­ные с ли­с­ть­я­ми смо­ро­ди­ны, яд­ре­ные по­ми­до­ры. На га­зо­вой пли­те в боль­шом вед­ре ва­ри­лась, рас­про­ст­ра­няя ду­ши­стый аро­мат, уха из пой­ман­ной вчера ры­бы. Отец си­дел с то­ва­ри­щем, при­шед­шим на праз­д­но­ва­ние рань­ше дру­гих, око­ло бу­тыл­ки вод­ки - и ни­ко­му в до­ме не бы­ло де­ла до Лень­ки.
Вско­ре на­ча­ли со­би­рать­ся го­с­ти: при­хо­ди­ли ве­се­лые, с шут­ка­ми. При­нес­ли ба­ян, и вот-вот дол­жен был начаться де­ре­вен­ский пир с пля­ска­ми, ког­да от то­по­та ног дро­жит пол, и ша­та­ют­ся рюм­ки в сер­ван­те, с гром­ки­ми пес­ня­ми про "Слав­ное мо­ре, свя­щен­ный Бай­кал..." Мно­же­ст­во раз ви­дел Лень­ка по­до­бные пи­ры до­ма, раз­гля­ды­вая го­с­тей и слу­шая рас­ска­зы­ва­е­мые ими ис­то­рии, по­рой весь­ма ин­те­рес­ные, но сей­час вдруг по­ду­мал: "По­че­му взрос­лые ус­т­ра­и­ва­ют се­бе праз­д­ник?! А мы - школь­ни­ки - нет?! По­че­му у них ве­селье не­сколь­ко раз в го­ду, а у нас толь­ко только в Но­вый год! Это не­спра­вед­ли­во".
Лень­ка ре­шил ус­т­ро­ить праз­д­ник по при­ме­ру взрос­лых, а для это­го нуж­но бы­ло спир­т­ное, ко­то­рое, кста­ти, еще ни ра­зу не про­бо­вал. Не­дол­го ду­мая, он су­нул в кар­ман кур­точ­ки бу­тыл­ку вод­ки – ее бы­ло при­па­се­но для го­с­тей це­лый ящик – и по­шел на ули­цу. Дви­нул­ся к дво­ю­род­но­му бра­ту, ко­то­рый был стар­ше на два го­да и у ко­то­ро­го, как Лень­ка знал, видев его од­наж­ды под хмель­ком, имелся опыт упот­реб­ле­ния спир­т­но­го.
Брат был до­ма вме­сте с дру­гом и, уви­дев, как Лень­ка вы­та­щил из кар­ма­на бу­тыл­ку, ве­се­ло и удив­лен­но во­с­к­лик­нул:
- Ого! С этим де­лом мы хо­ро­шо от­праз­д­ну­ем!
Что­бы не по­па­сть­ся на гла­за взрос­лым, они уш­ли на холм, что воз­вы­шал­ся над се­лом, за­хва­тив с со­бой ста­кан и пи­ро­ги с грибами и повидлом. Рас­по­ло­жи­лись на про­гре­том сол­неч­ны­ми лу­ча­ми при­гор­ке, рас­пе­ча­та­ли бу­тыл­ку. Пер­во­му на­ли­ли Лень­ке в знак ува­же­ния за бу­тыл­ку. Лень­ке взял стакан, но пить по­ка не ре­шал­ся, ню­хал дур­но пах­ну­щую жид­кость, лиз­нул ее горь­кую.
- Да ты ра­зом! – зна­ю­ще ска­зал брат. – И сра­зу пи­рог в рот!
Лень­ке не хо­те­лось вы­гля­деть тру­сом. Он оп­ро­ки­нул ста­кан в гор­ло, смах­нул вы­сту­пив­шие на гла­за сле­зы и вскоре по­чув­ст­во­вал, как из же­луд­ка по все­му те­лу ста­ло рас­те­кать­ся теп­ло. Бы­ло ощу­ще­ние, что те­ло та­ет, как све­ча, как ве­сен­ний снег, пре­вра­ща­ет­ся во что-то не­ве­со­мое. По­ка­за­лось, что он мо­жет, как буд­то ас­т­ро­навт на Лу­не, где при­тя­же­ние го­раз­до мень­ше, под­прыг­нуть вы­ше крон де­ревь­ев... Же­лая ис­пы­тать этот по­ле­т, Лень­ка раз­бе­жал­ся и прыг­нул, но не­у­дач­но по­ва­лил­ся на­бок, од­на­ко на удив­ле­ние мяг­ко, слов­но в за­мед­лен­ной съем­ке, и без ощу­ще­ния бо­ли от уда­ра о зем­лю. Тем вре­ме­нем вы­пи­ли свою до­лю и Лень­ки­ны со­то­ва­ри­щи и то­же запры­гали, гром­ко и радостно кри­ча. По­том ста­ли бо­роть­ся друг с дру­гом, ку­выр­кать­ся по тра­ве - и это бы­ло уди­ви­тель­но при­ят­но.
Сколь­ко про­дол­жа­лось бла­жен­ное со­сто­я­ние, Лень­ка не заметил. Вне­зап­но он слов­но ис­чез... и оч­нул­ся, ког­да сол­н­це уже са­ди­лось за го­ри­зонт. Ря­дом ни­ко­го не бы­ло. В го­ло­ве бы­ла боль, в гла­зах тем­но, слов­но он смот­рел че­рез тем­ные оч­ки, весь дро­жал от хо­ло­да. Он про­полз не­мно­го на чет­ве­рень­ках, под­нял­ся, по­ша­ты­ва­ясь, ог­ля­дел­ся по сто­ро­нам, ища то­ва­ри­щей, и по­ду­мал: "А ведь на­до ид­ти от­сю­да!" И мед­лен­но по­шел к до­му, но не по ули­цам, а в ок­руж­ную, по по­лям, что­бы ни­кто не ви­дел его по­зо­ра. На кур­точ­ке бы­ли сле­ды рво­ты, грязь.
По­след­ние не­сколь­ко мет­ров че­рез ули­цу, что­бы не за­ме­ти­ли со­се­ди, он про­бе­жал. В до­ме еще про­дол­жал­ся праз­д­ник: иг­рал за­ли­ви­сто ба­ян, до­но­си­лись ча­с­туш­ки, и кто-то при­то­пы­вал силь­но каб­лу­ка­ми. За­ме­чен­ный толь­ко ба­буш­кой, Лень­ка юр­к­нул к умы­валь­ни­ку, смыл с ли­ца рво­ту и грязь, а по­том за­лез на печь и при­жал­ся лбом к го­ря­чим кир­пи­чам. По­чув­ст­во­вав не­лад­ное, ба­буш­ка спро­си­ла:
- Что с то­бой? Не за­бо­лел?
- Нет... - от­ве­тил Лень­ка ко­рот­ко, но это­го хва­ти­ло ба­буш­ке, чтоб до­га­дать­ся в ка­ком он со­сто­я­нии.
- Да ты пья­ный!.. - ска­за­ла она удив­лен­но и оза­бо­чен­но, а вско­ре при­нес­ла Лень­ке буль­он­чи­ка теп­ло­го от ухи: - Вы­пей, ­лег­че бу­дет!
Тря­су­щи­ми­ся ру­ка­ми Лень­ка взял бо­кал с буль­о­ном и вы­пил. Со­сто­я­ние вро­де улуч­ши­лось, в го­ло­ве про­яс­ни­лось, но че­рез пол­ми­ну­ты его потянуло рвать и он еле ус­пел до­тя­нуть­ся до по­мой­но­го вед­ра.
Лень­ке по­лег­ча­ло толь­ко к но­чи, и он ус­нул пря­мо на пе­чи, на ка­рач­ках... Про­снув­шись ут­ром боль­ным, слов­но с тем­пе­ра­ту­рой под со­рок, и вспом­нив вче­раш­нее, про­сто­нал: "Нет, ни­ког­да боль­ше не бу­ду это­го де­лать... ни­ког­да... ". Мать с ба­буш­кой его не ру­га­ли, ви­дя, как сам пе­ре­жи­ва­ет, а от­цу про его про­сту­пок и вов­се ни­че­го не ска­за­ли.
Ког­да че­рез два дня Лень­ка при­шел в шко­лу, учи­тель­ни­ца, ор­га­ни­зо­вы­вав­шая праз­д­нич­ный кон­церт, недовольно спро­си­ла:
- Что ты, Ле­ня, не при­шел пес­ню спеть?
- Бо­лел я, - пря­ча гла­за, от­ве­тил Лень­ка осип­шим го­ло­сом. И с ис­пу­гом по­ду­мал: «На­до же, один раз вы­пил, а го­лос уже как у ал­ко­го­ли­ка!»
СО­ВА
Лень­ка с дру­гом воз­вра­ща­лись вечером с озе­ра, где про­си­де­ли дол­го в бес­по­лез­ном ожи­да­нии уток. По­сле не­у­дач­ной охо­ты шли по лу­гу удрученные, го­во­ри­ли, что ста­ло ма­ло ди­чи. Вдруг над го­ло­ва­ми про­шу­ме­ло, слов­но кто-то глу­хо ска­зал: "Ох, ох, ох..." Лень­ка ус­пел за­ме­тить, как боль­шая тень, бы­с­т­ро ле­тев­шая не­вы­со­ко от зем­ли, ста­ла уда­лять­ся. Бы­ло тем­но, и про­сле­дить, ку­да она де­лась, ока­за­лось не­воз­мож­но. Но вско­ре опять раз­да­лось глу­хое "ох, ох, ох". Лень­ка вски­нул ружье и, не це­лясь, вы­стре­лил. Тень слов­но бы на­тол­к­ну­лась на что-то и кру­то упа­ла. Под­бе­жав, друзья уви­де­ли на рос­ной тра­ве рас­пла­стан­ную со­ву. У нее бы­ли се­рые кра­си­вые перья и круг­лые, слов­но пу­гов­ки, желтые гла­за.
- Молодец я! - ска­зал Лень­ка с гор­до­стью.
- Да. Здо­ро­во ты ее, - по­за­ви­до­вал друг.
Вообще, Лень­ка с Миш­кой ча­с­то со­рев­но­ва­лись в мет­ко­сти: бра­ли бу­тыл­ки и ухо­ди­ли в без­люд­ное по­ле. Там, спря­тав­шись на дне ов­раж­ка, под­бра­сы­ва­ли бу­тыл­ки и стре­ля­ли по ним. При­ят­но бы­ло смот­реть, как она, ле­тя­щая, раз­би­ва­ет­ся вдре­без­ги за­ря­дом дро­би. По­ка по чис­лу сби­тых друзья бы­ли рав­ны, те­перь же Лень­ке сла­ва и ува­же­ние!
Ког­да Лень­ка взял со­ву, она вдруг рас­кры­ла изо­гну­тый клюв и боль­но уку­си­ла за па­лец. С тру­дом уда­лось за­тол­кать ее в бре­зен­то­вый ме­шок. Со­ва по­би­лась-по­би­лась и при­сми­ре­ла.
До­ма Лень­ка по­хва­лил­ся со­вой. Отец вы­слу­шал его без осо­бо­го вни­ма­ния - он ког­да-то был за­яд­лым охот­ни­ком, и ему мет­кий вы­стрел не в ди­ко­вин­ку. Мать ска­за­ла, что стре­лять не сто­ило, - в су­пе со­ву не сва­ришь, жар­кое не сде­ла­ешь. А ба­буш­ка гру­ст­но спро­си­ла:
- Что те­перь с ней бу­дешь де­лать?
Лень­ка рас­те­рял­ся. Он вдруг по­нял, что со­вер­шил глу­пость, пальнув в со­ву. Чтоб не пе­ре­жи­вать, с уве­рен­но­стью ска­зал:
- Ле­чить бу­ду!
Он уже пред­ста­вил, как сыт­но кор­мит со­ву, как уха­жи­ва­ет за ней, и как дня че­рез два-три про­стре­лен­ное кры­ло за­жи­вет. Тог­да тем­ной ночью он вы­не­сет со­ву и, под­бро­сив в звез­д­ное не­бо, ска­жет: "Ле­ти се­бе. Ищи опять мы­шей в по­ле, хва­тай на ле­ту ба­бо­чек и мо­шек".
Чтоб со­ву не съе­ли кош­ки, которые по но­чам из­да­ва­ли в сен­цах ис­тош­ные кри­ки, Лень­ка по­са­дил ее там под ящик, дал мя­са и ушел спать. Ут­ром уви­дел, что она мя­со не съе­ла. Он при­нес мо­ло­ко, хлеб, ры­бу, но она их даже не попробовала. Тог­да по­ста­вил мы­ше­лов­ку, на­де­ясь, что от мыш­ки-то не от­ка­жет­ся. Но со­ва и к мыши не при­тро­ну­лась.
У Лень­ки бы­ло мно­го раз­ных дел: и ку­пать­ся, и в лес хо­дить, и по хо­зяй­ст­ву по­мо­гать. С ни­ми он за­был о со­ве, пе­ре­по­ру­чив уха­жи­вать за ней ба­буш­ке. Толь­ко дня че­рез два вспом­нил.
- Умер­ла она, - вздох­нув, ска­за­ла ба­буш­ка.
У Лень­ки за­щи­па­ло в гла­зах, он дол­го мол­чал, гля­дя в пол. Но по­ду­мал: "А может, сде­лать из со­вы чу­че­ло и поставить его в школе? Со­ва кра­си­вая, боль­шая, крылья ши­ро­кие... Ма­ло кто ви­дел со­ву на­я­ву, а кар­тин­ка в книж­ке все-та­ки не то".
Лень­ка стал спра­ши­вать ре­бят, как сде­лать чу­че­ло. Но ни­кто не знал. Умела, на­вер­ное, учи­тель­ни­ца по био­ло­гии, но она уеха­ла на ка­ни­ку­лы в от­пуск.
Лень­ка вновь за­был о со­ве, а ког­да за­гля­нул в сен­цах под ящик - ее там не оказалось. Он хо­тел спро­сить у ба­буш­ки, ку­да де­ла со­ву, но не спра­ши­вал. Так бы­ло лег­че... О со­ве он ду­мал все ре­же, а по­том за­был со­всем.
Со­ва же до­гни­ва­ла за за­бо­ром сре­ди му­со­ра. Не ле­тать уже ей, свободной и счастливой, по тем­но­му та­ин­ст­вен­но­му ми­ру, хло­пая крыль­я­ми и слов­но печально взды­хая: «Ох, ох, ох...»